Кроличья нора, или Хроники Торнбери - Страница 56

Я постоянно думала о нашей беседе в «Дез Артист», по сто раз вспоминала каждое слово, сказанное Томасом, рассматривала его с разных сторон и поняла одно: не стоит торопиться и осмыслять случившееся с одной точки зрения – мой разум субъективно исказит картинку. Надо дождаться объяснения и попытаться реконструировать события вместе, шаг за шагом.

А пока, исходя из уже известных мне фактов, следует…

Мой дорогой Фитцджеральд вел дневник, где описал все произошедшие чудесные события и даже указал дату и год, откуда я попала в его время и куда, по его правильному предположению, вернулась. Этот дневник не был утерян, а был передан потомкам, последним из которых оказался Томас Коллинз, милый застенчивый молодой человек, который ждет меня сегодня у памятника Пушкину. Томас досконально изучил записи предка и изобрел весьма оригинальный способ отыскать меня. Итак, пока все логично – никаких чудес, мистики и временных перекосов. Так что же гнетет меня? Что пугает в этой ситуации? Чувство тревоги, возникшее после приснившегося кошмара, до сих пор не оставило душу. Неужели видения были связаны с произошедшими в дальнейшем событиями?

Как ни пыталась я найти неизвестного врага и определить, в чем заключается опасность, – безуспешно. Пришлось положиться на время. Если враг существует, то обязательно проявит себя.

Пока же все логично. Томас проверял семейную легенду, с которой жил с тех пор, как дедушка впервые поведал ему о ней. Мальчик поверил в сказку. Стоило подрасти, как он вспомнил об этом и решил узнать, действительно ли существует странная женщина из дневника, живет ли она на этом свете.

Я ехала на встречу с ним и думала, кому из нас тяжелее осознавать ситуацию: мне, только оправившейся после временного феномена и неожиданно встретившей двойника своего потерянного друга, или бедному Томасу, у которого сказка стала явью?

Всю жизнь я была его и дедушкиной фантазией, легендой, мечтой, исподволь ими самими наделенной предполагаемыми чертами и свойствами характера, а теперь обрела жизнь и оказалась обычным человеком из плоти и крови. Как мне не хотелось разочаровать парня! Интересно, какой он меня выдумал?

Поднявшись на Тверскую, я не сразу увидела Томаса – он устроился за спиной Пушкина, на мраморном пьедестале, и мало чем отличался от обычных московских парней, поджидающих своих девушек на самом популярном для свиданий месте.

Черная футболка с логотипом «Найк», линялые джинсы с художественно растрепанной дыркой на колене, конверсы на босу ногу смотрелись хипстерски. Он не видел меня; сидел, сгорбившись, погруженный в раздумья. В сердце закралось щемящее чувство жалости. Словно этот мальчик потерялся в огромном незнакомом городе. Я поспешила подойти. Томас поднял отсутствующий взгляд, и я вновь натолкнулась на глаза Фитцджеральда. Остановилась, словно перед невидимой стеной, сморгнула. Сладкое наваждение моментально развеялось. Молодой человек поднялся и шагнул навстречу. В его руке был цветок.

– Привет! Я решил, что вы любите желтые розы. Не ошибся?

Нет, не ошибся.

«Ведь ты это когда-то знал».

Мы ничего не планировали на этот вечер. Хотелось только немного повеселиться и развеяться перед его отъездом домой. Томасу было интересно познакомиться с жизнью обычных москвичей, и он попросил меня отвести его в ночной клуб. Мое предложение прогуляться по вечерней Москве не вызвало у него энтузиазма и было вежливо отклонено. Томас пояснил отказ. За время пребывания в столице его помощник организовал несколько интересных экскурсий: в Кремль, Третьяковку, в Новодевичий монастырь и даже в пару усадеб за чертой города. Так что культурная программа выполнена на двести процентов и должна закончиться посещением обычного клуба.

То, что он отказался от моих услуг потенциального гида, сняло груз с души. Спеша на встречу, я судорожно вспоминала, что следует показать гостю столицы, если он проявит такое желание. И не только показать, но и рассказать. А экскурсовод из меня вряд ли получится достойный. Поэтому, получив вежливый отказ, я вздохнула с облегчением.

Как многие работающие от звонка до звонка москвички, я забыла, когда последний раз посещала Третьяковку или Пушкинский, откладывала это мероприятие на «Ночь Музеев», а потом еще и еще… Большинство дней проходят по одному и тому же занудному сценарию: «дом – работа – дом», с небольшими поправками в выходные.

У каждого из нас есть особые места, куда мы возвращаемся за ностальгическими воспоминаниями.

Так и я часто сижу в обнимку с Бегемотом под липами Патриаршего пруда, через призму времени безучастно наблюдаю за спешащими москвичами, которые «совсем не изменились», а потом по тихим тенистым переулкам пробираюсь на Арбат. Там пью ароматный кофе в маленьком кафе, разглядываю шедевры местных портретистов, покупаю пирожное в ресторане «Прага» и ныряю в метро.

Итак, клуб! Это предложение выглядело немногим лучше посещения музея – на ночные заведения остается еще меньше времени, чем на кино и театр. Странно, что могло заинтересовать Томаса в клубной московской жизни после знаменитых лондонских тусовок? Я надеялась, что наш внешний вид соответствует требовательному вкусу охранника, его представлению о благонадежности, и что мы сможем беспрепятственно пройти фейс-контроль. Подойдя к входу в «Гараж», я попросила Томаса говорить громче на английском. Примитивный метод сработал – иноземцы у нас «велкам форевер».