Кроличья нора, или Хроники Торнбери - Страница 78

«Однако, – подумала я. – Передо мной разворачивается очередная сцена подготовленного спектакля – «Явление Ведьмы», или призрака, предположительно, моего, а чьего же еще, позвольте спросить? Призрак до смерти напугал малышку Мари-Энн, и ей срочно потребовалась защита в объятиях Томаса, и желательно, при свидетелях. Как мило. И как скучно… Полагаю, что сыгранное на моих глазах представление удовлетворило затейницу, и главный зритель может удалиться».

Я вышла в парк, благо, что погода располагала к прогулке. Вчерашние тучки разбежались во все стороны, и над Южной Англией сияло теплое осеннее солнце. Кроны кленов и лип небесный художник раскрасил крупными мазками теплой, желто-красной палитры. Воздух был напоен ароматом астр и поздних хризантем.

После возвращения я впервые гуляла по парку, шла по заповедным местам, по тем тайным тропам, которые мы выбирали, когда гуляли с любимым, стараясь остаться подальше от людских глаз. Ничего не изменилось вокруг. Аккуратные тисовые аллеи застыли в строгом геометрическом порядке. Скамейки, затянутые вьюнами, спасающие бывших влюбленных от яркого солнца и невольных свидетелей, безнадежно ждали их появления. Тенистые прудики, заросшие ряской и кремовыми кувшинками, скрывали вход в потаенное подводное царство. Изящные мостки, замершие дугами над черной водой, увиты цветным горошком, украшены порхающими бабочками, резвящимися под осенними лучами. Время сжалилось над парком.

Стоял полдень. Сентябрьское солнце многократно отражалось в золоте деревьев. Потоки воды, бьющие из фонтана, искрились мириадами сверкающих звезд.

В огромном парке не было ни души.

Я углубилась в тенистые аллеи, вспоминая свои ежедневные прогулки с Фитцджеральдом и с его кормилицей. Как счастлива была я тогда, как недолго счастлива. Ноги сами вывели меня к тайной скамейке, спрятавшейся в глубине каменного грота, полностью заросшей плющом. Я вспомнила, как он сажал меня на колени, нежно обнимал и внимательно слушал правдивые истории о будущей жизни, будто ребенок на ночь слушает волшебные сказки.

Я опустилась на прохладный мрамор. И слезы сами собой хлынули из глаз. Впервые я плакала так горько, навзрыд, поминая свою любовь, оплакивая любимого, прожившего всю жизнь без меня. Плакала, и слезы постепенно очищали мою душу, смывали давнюю накопившуюся боль.

Не знаю, сколько прошло времени. Раздался хруст ветки; я вздрогнула. Сбоку от скамейки, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Томас. Он испуганно смотрел на меня и боялся подойти. Закрыв мокрое от слез лицо, я быстро вытерла щеки.

«О, Господи, как неудобно, он все видел…»

Стараясь взять себя в руки и пряча покрасневшие глаза, я сказала:

– Идите сюда. Посидите со мной в тени. Я немного расслабилась, но сейчас все пройдет. Пожалуйста, сядьте рядом.

Томас нерешительно подошел и присел на противоположный краешек скамейки, подальше от меня. Я невольно улыбнулась:

– Все хорошо. Я сейчас успокоюсь, больше не буду плакать. Не бойтесь, – слова давались мне с трудом.

Я услышала его хриплый голос:

– Извините, я не хотел стать свидетелем слез.

Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Я о Мари Мари-Энн – почему она отпустила Томаса одного, неужели из прекрасно продуманной затеи о страшном призраке ничего не получилось? Каким образом он нашел меня здесь? Неужели следил?

О чем думал тогда Томас, было от меня скрыто.

Внезапно он заговорил:

– Элен, вы скоро возвращаетесь…

«Знаю, – подумала я. – Мне жаль, но обстоятельства складываются не самым благоприятным образом, я чувствую себя лишней и должна как можно скорее ехать, хотя мне не хочется расставаться с тобой».

– Вы скоро возвращаетесь, – продолжал он, как будто убеждая самого себя. – Вы должны вернуться, потому что у вас другая, своя жизнь, в которую я посмел вмешаться. Я знаю, я виноват, что невольно втянул вас в очередные переживания. И слезы эти тому свидетельство. Честное слово, они разрывают мне душу. Тяжело осознавать, как вы одиноки здесь и страдаете. Что я еще могу сделать? – спросил он, умоляюще глядя на меня.

«Что ты можешь сделать для меня? То, что ты никогда не сделаешь, – стать Им!»

Но в ответ прозвучало совсем другое. Встав со скамейки, я поймала его взгляд и произнесла пусть немного торжественно, но искренне:

– Томас Коллинз, спасибо, что, несмотря на все препятствия, вы исполнили желание сэра Фитцджеральда. Смогли найти меня и, более того, осуществили заветную мечту – позволили вернуться в Дом, где я была счастлива, где любила и была любима, в Дом, который я никогда не забуду, вернувшись назад, в свою обыденную жизнь. Я буду молиться за вас, Томас, как за доброго ангела.

Я вложила всю душу, всю благодарность, которую действительно испытывала к Тому, в эти слова, и он это понял.

Бедный парень покраснел до ушей, даже его бесчисленные веснушки исчезли под смущенным румянцем. Опустил глаза. Его руки, держащие сорванный по дороге ивовый прутик, начали выводить странный прерывистый узор на гравии.

– Элена, не стоит. Я исполнил просьбу дедушки, больше ничего. Я хочу задать один вопрос, только, пожалуйста, ответьте на него сразу. Это очень важно…

Я внимательно его слушала.

Томас некоторое время мялся, видимо, подыскивая слова, и наконец, поднявшись со скамьи, подошел ближе и произнес:

– Могу ли я рассчитывать, что наше знакомство продолжится? Вы не исчезнете из моей жизни? Теперь…